Каждый сам программист своего счастья
Когда наступил рассвет, конечно же, не осталось ничего. Голую серую землю, давно ставшую расплавленным асфальтом, в редких местах украшали непонятные растения едких цветов, переползающие на лапках-листиках к несуществующей воде.
Сухой ветер обжигал щеки, трепал волосы.
Готический собор. Полуразрушенный, каменный, серый, гигантский. Единственное в этом мире, что твердо стоит на земле.
Звук шагов, серым гулом возносящийся к каменным сводам. Свист ветра, того же самого, как и полминуты назад, как и вечность назад. В узкие окошки бойницы виднелся кусок земли, по которой яркими пятнами ползли цветы.
Вдруг мимо с потрясающей быстротой пролетела птица.
птица не была серой. Она менялась. птица была синей, белой, светло-розовой, желтой, сиреневой. Она летела, оставляя за собой яркую полосу, медленно растворяющуюся в воздухе, звенящем от тишины.
Птицу отражало зеркало. Она столкнулась с ним, рассыпавшись яркими брызгами цветов своего оперения.
Яркая молния ударила в своды собора, раздавшись звоном колоколов.
Часы, расплавленные временем, вновь ожили.
Сухой ветер обжигал щеки, трепал волосы.
Готический собор. Полуразрушенный, каменный, серый, гигантский. Единственное в этом мире, что твердо стоит на земле.
Звук шагов, серым гулом возносящийся к каменным сводам. Свист ветра, того же самого, как и полминуты назад, как и вечность назад. В узкие окошки бойницы виднелся кусок земли, по которой яркими пятнами ползли цветы.
Вдруг мимо с потрясающей быстротой пролетела птица.
птица не была серой. Она менялась. птица была синей, белой, светло-розовой, желтой, сиреневой. Она летела, оставляя за собой яркую полосу, медленно растворяющуюся в воздухе, звенящем от тишины.
Птицу отражало зеркало. Она столкнулась с ним, рассыпавшись яркими брызгами цветов своего оперения.
Яркая молния ударила в своды собора, раздавшись звоном колоколов.
Часы, расплавленные временем, вновь ожили.